Неточные совпадения
[Текст начинается с новой
страницы, начало фразы в рукописи отсутствует.] — …хлебом в местах, где голод; я эту
часть получше знаю чиновников: рассмотрю самолично, что кому нужно.
В летописных
страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды; как слаб был коронный гетьман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы; как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую
часть своего войска; как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие полки и как, приведенный в крайность, польский гетьман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ.
— Нет, ты не все читаешь. А это что? — говорит гостья, и опять сквозь нераскрывающийся полог является дивная рука, опять касается
страницы, и опять выступают на
странице новые слова, и опять против воли читает Вера Павловна новые слова: «Зачем мой миленький не провожает нас
чаще?»
Наконец, дошел черед и до «Письма». Со второй, третьей
страницы меня остановил печально-серьезный тон: от каждого слова веяло долгим страданием, уже охлажденным, но еще озлобленным. Эдак пишут только люди, долго думавшие, много думавшие и много испытавшие; жизнью, а не теорией доходят до такого взгляда… читаю далее, — «Письмо» растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать
часть накопившегося на сердце.
Дети года через три стыдятся своих игрушек, — пусть их, им хочется быть большими, они так быстро растут, меняются, они это видят по курточке и по
страницам учебных книг; а, кажется, совершеннолетним можно бы было понять, что «ребячество» с двумя-тремя годами юности — самая полная, самая изящная, самая наша
часть жизни, да и чуть ли не самая важная, она незаметно определяет все будущее.
Вот все, что я счел за нужное сказать о технической
части ружейной охоты. Может быть, и этого не стоило бы говорить, особенно печатно, но читатель вправе пропустить эти
страницы.
Бывало, уже с первых
страниц начинаешь догадываться, кто победит, кто будет побежден, и как только станет ясен узел событий, стараешься развязать его силою своей фантазии. Перестав читать книгу, думаешь о ней, как о задаче из учебника арифметики, и все
чаще удается правильно решить, кто из героев придет в рай всяческого благополучия, кто будет ввергнут во узилище.
Соня не знает, что я пишу эти горькие
страницы. По-прежнему каждый день она сидит у моей постели или кресла. Часто заходит ко мне и мой друг, мой бедный горбатый. Он очень похудел и осунулся и большею
частью молчит. Соня говорит, что он упорно работает… Дай Бог ему счастья и успеха!
Стихи в «Собеседнике» не были роскошью только, но, как в альманахах двадцатых годов, составляли его существенную
часть. В подтверждение этого стоит указать только на то, что из 242 статей, напечатанных в 16 книжках «Собеседника», 110 стихотворений и что они занимают до 500
страниц из 2800, составляющих весь журнал.
Но после «Ежемесячных сочинений» это было самое продолжительное издание в прошлом веке, и, уж конечно, прекратилось оно не по тем причинам, которые, например, заставили Туманского напечатать в 1786 году на последней
странице своего «Зеркала света» следующие строки: «Сия
часть оканчивает издание «Зеркала света» понедельно.
Тут же перепечатано, кстати, и письмо Фонвизина (стр. 53–57); а одно место из «Былей и небылиц», уже неизвестно для какой цели, напечатано два раза, на одной и той же
странице (стр. 78), Здесь же перепечатано, неизвестно на каком основании, похвальное письмо к Екатерине по поводу «Былей и небылиц», помещенное в «Собеседнике» на стр. 175–178, VI
части, и с примечаниями издателей.
Он встал, хотел было долго и сладко потянуться уставшим телом, но вспомнил, что в пост грех это делать, и сдержался. Быстро потерев рукой об руку, точно при умыванье, он опять присел к столу и развернул ветхую записную книжку с побуревшими от
частого употребления нижними концами
страниц. Вслед за записями крахмального белья, адресами и днями именин, за графами прихода и расхода шли заметки для памяти, написанные бегло, с сокращениями в словах, но все тем же прекрасным писарским почерком.
И в венских газетах уже и тогда развилась — до степени махровой специальности — сексуальная и порнографическая публичность: обычай читать целые столбцы и
страницы объявлений не только по
части брачных предложений, но со всевозможными видами любовной корреспонденции и прямо публичной и тайной проституции, продажности не только со стороны женщин, но и от разных"кавалеров".
На
страницах неокантианского «Логоса» все
чаще и
чаще встречается также имя Экхардта.].
Корректура
страницы романа „Война и мир“ (том IV,
часть 4-я, глава VI).